что ты, Шмулик, давай назовём его просто Васей...

Пело мне тут сегодня радио проникновенным мужским голосом о том, как глядит в озёра синие, собирает ромашки в полях и зовёт Россию своей единственной, потому как некогда нарекли его русским именем.

А потом оказалось, что исполнял Иосиф Кобзон.

давайте говорить друг другу... это самое...

Дважды в жизни мне довелось получить очень сомнительные комплименты, и оба раза связаны они были с основной избранной мной специальностью. Воспоминания о них до сих пор греют мне душу долгими скучными вечерами. Я храню их в семейной шкатулке, как свои лучшие жемчужины. Я передам их по наследству своей дочери, буде она у меня когда-нибудь появится.

Первый казус приключился на защите диплома, и был сюрпризом не от кого-нибудь, а от моего собственного научного руководителя - галантнейшего и блестяще воспитанного человека, заметим в скобках. Дело было так. За защитой, как водится, воспоследовал торжественный банкет в лице всеобщего официозного распития вырвиглаз-косорыловки по имени советское шампанское, за которым, как опять-таки водится, принялись вспоминать былое и думы.
А надо сказать, что курс наш на кафедре медиевистики был явлением феноменальным. В количественном смысле. Такого, чтобы первого сентября под этими дверями столпилось аж пятнадцать человек, не упомнят и старожилы. Случались курсы с одним-двумя студентами, среднестатистической нормой было пять-семь, но пятнадцать!!!
Я не знаю, как сейчас обстоят с этим дела на истфаке, но тогда еще имелась некоторая квота набора на каждую кафедру. Нашим потолком была девятка. Излишки следовало в добровольно-принудительном порядке сливать на кафедру истории России. В теории. Практика и анамнез, как я уже сказала, отсутствовали.
Растерявшийся педсостав решил потолковать по душам с каждым жаждущим, надеясь таким образом сразу отделить овец от козлищ хмммм... медиевистов от потенциальных русистов. Помню смутно, но запечатлелось, что толковали долго. Очень долго. Запечатлелось потому, что я шла последней.
В конце концов, потолок просто подвинули. Взяли всех. Но нервы помотали изрядно.
И вот на финише пятилетнего марафона кто-то решил сгалантничать - смотрите, говорит, какие у нас тут девушки-то все красивые! На что кто-то другой, естественно, буркнул себе в бокал, что их, мол, только за это сюда и брали. Умная маша я, конечно, не преминула вставить свои пять копеек и сообщить, что, исходя из того сурового допроса, который нам устроили при поступлении, мы все эти годы имели неосторожность питать некоторые надежды на то, что нас сюда брали всё ж таки не только за это. На что дорогой научный, отвесив мне изящный поклон, галантно сообщил - О, ну Ваши-то, Оля, внешние данные существенно превосходят все остальные!...

Второй раз настиг меня в Тель-Авиве, куда я, отказавшись от коллективного заплыва кролем в Мёртвое море, отправилась за ради деловой необходимости, поскольку один проживающий в означенном городе адон выразил желание подарить моему музею рисунок из своей коллекции. Не буду рассказывать, чего мне стоило добраться от таханы до бейт-опера и сколько раз я ухитрилась заблудиться. Все мои мытарства были вознаграждены с лихвой, когда, приветственно облобызав мне ручку, адон поднял глаза и вежливо заметил, что он, мол, отлично понимает, зачем мне нужна геральдика, но в упор понять не может, на что ей сдалась я!...

:-)