![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
a quelqu'un avec un nom vert
Dec. 10th, 2004 12:21 pmВ городе Амстердаме пейзане неспешно попивают из тонких чашек заморский напиток, после чего ветряные мельницы, которых и без того немало в этой стране, начинают бесчисленно множиться у них на глазах; впрочем, мало кто берет на себя роль Дон Кихота, - они все больше хохочут заливисто, тыча пальцем в крутящиеся колеса.
В городе Брюгге жители целыми днями жуют шоколадные вишни и, стоя на мосту через речку, омывающую старый госпиталь, приговаривают – ай да Мемлинг, ай да сукин сын!
В городе Венеции голуби с главной площади по ночам превращаются во львов святого покровителя и, хлопая крыльями, парят над башнями; однако, будучи не в силах избавиться от дневных привычек, улавливаются на кукурузу, коей подманивают их замаскированные красотки, чтоб покатали - и, случается, иной везёт.
В городе Гранаде, где ах! такие гранаты, что вам и не снилось, в голове у каждого жителя вот уже пятьсот лет идет перемежающаяся реконкиста, и в последние годы мавританский перевес становится все более очевидным – ах гранаты, ах фонтаны, ах кальяны – laillahailallah!
В городе Дублине все жители рыжие и конопатые, поэтому вся их жизнь – игра на опережение. Встретятся, к примеру, на улице двое дублинцев, и кто первым успеет проорать древнее заклинание про дедушку и лопату, тот и молодец, и дает проигравшему тумака – а не будь раззявой, потому что. Поэтому все жители в Дублине ходят в синяках. Кроме того, чтя заветы предков, каждый из них носит с собой лопату. Поэтому тем, кто не рыжий и не конопатый, туда лучше носа не казать.
В городе Зихрон-Яаков живут Ротшильды. Что ни житель – то Ротшильд. Это их фамильное поселение, потому что. Нигде больше в мире Ротшильды в такой концентрации не водятся. Если бы не это, стоять бы городу Зихрон-Яаков в пустоте и безвидности. Да и не стоять вовсе.
В городе Иерусалиме никто не носит часов, потому что непонятно, в какую сторону они должны идти. Поэтому всякий, кто совершает восхождение к святыням, первым делом фигачит свои часы вниз, на камни. И время останавливается.
В городе Кракове, под синим жестяным небом, украшенным звездчатыми шляпками гвоздей, округом Мариацких башен бродит Мастер Вит, утопает в снегу, заглядывает в окна. А внутри – раззолоченная библия, липового дерева складень, расписная священная история. Но нельзя мастеру внутрь. Так и скитается он по колено в снегу, отдыхает на рогах у месяца.
В городе Лувене все обитатели, как один – католики, и все как один ученые. Другие здесь просто не приживаются, им скучно. Ученым и католикам скука не грозит, потому что даже наедине с собой они не прекращают спора – что же главнее – вера или разум?
В городе Москве все живут ожиданием зимы и, как только она наступает, сразу же принимаются кататься со своих семи холмов – кто на лыжах, кто на санках, а кто и просто так.
В городе Неаполе живут одни только песни, потому что прежние неаполитанцы, не выдержав этого засилья, давно разбежались оттуда кто куда.
В городе Париже люди летают над крышами, но, глядя на цветные пятна внизу, квадраты домов, восклицают не «О, Шагал!» - «О, Леже!»
В городе Ретимноне толстые ленивые греки тянут свой узо, полеживая на солнце и не заботясь о мирском. Смерть туркам.
В городе Сиене все спят и видят сны друг о друге. Сны эти настолько захватывающе интересны, что пробуждаться нет никакого смысла. Спит даже вода в фонтанах. На дворе XIV век.
В городе Тель-Авиве – сплошные арфы на ивах. Куда ни пойдешь – отовсюду трень-брень, ветер то с берега, то с моря. Один выпендрежник, правда, вырастил у себя под окном баобаб и привесил к нему рояль, только ничего путного из этой затеи не вышло.
В городе Флоренции жизнь вершит большой бронзовый кабан. Кто ему глянется – тому хрю, а кто нет – того клыками. Жители стараются задобрить своего кабана, оттого в погожие дни он нестерпимо блестит на солнце ярким золотом. Хрю!
В городе Цфате все жители думают справа налево. В последнее время, впрочем, попадаются наглецы, которые дерзают думать слева направо, и даже – о ужас! – сверху вниз наискосок!
В городе Шантийи год делят поровну на двенадцать месяцев и трех братьев Лимбургов.
Город Яффо окаменел от взгляда Медузы вместе с китом, да так и остался. Жители его прячутся от солнца и выходят к морю только по ночам, у каждого в руке фонарь. Все вместе они зовут своего кита, но он не откликается.
В городе Брюгге жители целыми днями жуют шоколадные вишни и, стоя на мосту через речку, омывающую старый госпиталь, приговаривают – ай да Мемлинг, ай да сукин сын!
В городе Венеции голуби с главной площади по ночам превращаются во львов святого покровителя и, хлопая крыльями, парят над башнями; однако, будучи не в силах избавиться от дневных привычек, улавливаются на кукурузу, коей подманивают их замаскированные красотки, чтоб покатали - и, случается, иной везёт.
В городе Гранаде, где ах! такие гранаты, что вам и не снилось, в голове у каждого жителя вот уже пятьсот лет идет перемежающаяся реконкиста, и в последние годы мавританский перевес становится все более очевидным – ах гранаты, ах фонтаны, ах кальяны – laillahailallah!
В городе Дублине все жители рыжие и конопатые, поэтому вся их жизнь – игра на опережение. Встретятся, к примеру, на улице двое дублинцев, и кто первым успеет проорать древнее заклинание про дедушку и лопату, тот и молодец, и дает проигравшему тумака – а не будь раззявой, потому что. Поэтому все жители в Дублине ходят в синяках. Кроме того, чтя заветы предков, каждый из них носит с собой лопату. Поэтому тем, кто не рыжий и не конопатый, туда лучше носа не казать.
В городе Зихрон-Яаков живут Ротшильды. Что ни житель – то Ротшильд. Это их фамильное поселение, потому что. Нигде больше в мире Ротшильды в такой концентрации не водятся. Если бы не это, стоять бы городу Зихрон-Яаков в пустоте и безвидности. Да и не стоять вовсе.
В городе Иерусалиме никто не носит часов, потому что непонятно, в какую сторону они должны идти. Поэтому всякий, кто совершает восхождение к святыням, первым делом фигачит свои часы вниз, на камни. И время останавливается.
В городе Кракове, под синим жестяным небом, украшенным звездчатыми шляпками гвоздей, округом Мариацких башен бродит Мастер Вит, утопает в снегу, заглядывает в окна. А внутри – раззолоченная библия, липового дерева складень, расписная священная история. Но нельзя мастеру внутрь. Так и скитается он по колено в снегу, отдыхает на рогах у месяца.
В городе Лувене все обитатели, как один – католики, и все как один ученые. Другие здесь просто не приживаются, им скучно. Ученым и католикам скука не грозит, потому что даже наедине с собой они не прекращают спора – что же главнее – вера или разум?
В городе Москве все живут ожиданием зимы и, как только она наступает, сразу же принимаются кататься со своих семи холмов – кто на лыжах, кто на санках, а кто и просто так.
В городе Неаполе живут одни только песни, потому что прежние неаполитанцы, не выдержав этого засилья, давно разбежались оттуда кто куда.
В городе Париже люди летают над крышами, но, глядя на цветные пятна внизу, квадраты домов, восклицают не «О, Шагал!» - «О, Леже!»
В городе Ретимноне толстые ленивые греки тянут свой узо, полеживая на солнце и не заботясь о мирском. Смерть туркам.
В городе Сиене все спят и видят сны друг о друге. Сны эти настолько захватывающе интересны, что пробуждаться нет никакого смысла. Спит даже вода в фонтанах. На дворе XIV век.
В городе Тель-Авиве – сплошные арфы на ивах. Куда ни пойдешь – отовсюду трень-брень, ветер то с берега, то с моря. Один выпендрежник, правда, вырастил у себя под окном баобаб и привесил к нему рояль, только ничего путного из этой затеи не вышло.
В городе Флоренции жизнь вершит большой бронзовый кабан. Кто ему глянется – тому хрю, а кто нет – того клыками. Жители стараются задобрить своего кабана, оттого в погожие дни он нестерпимо блестит на солнце ярким золотом. Хрю!
В городе Цфате все жители думают справа налево. В последнее время, впрочем, попадаются наглецы, которые дерзают думать слева направо, и даже – о ужас! – сверху вниз наискосок!
В городе Шантийи год делят поровну на двенадцать месяцев и трех братьев Лимбургов.
Город Яффо окаменел от взгляда Медузы вместе с китом, да так и остался. Жители его прячутся от солнца и выходят к морю только по ночам, у каждого в руке фонарь. Все вместе они зовут своего кита, но он не откликается.
