ты-ды-ды-дыыыыщ!

На дальнем конце слонообразной серой трубы, к которому вообще-то по всем законам мироздания должен был быть приспособлен самолет, самолета не было, а било ярким солнечным светом. Я спустилась по хлипкой лесенке и глупо засмеялась, от того, что моментально изжарилась в своем шерстяном платье, и от радости - на летном поле ждал крохотный кукурузник, в какие я только в детстве играла папиными модельками. Хмурая стюардесса законопатила дверь, пропеллер завертелся прямо под моим прижатым к стеклу носом, и внизу вдруг поплыли синяя-синяя вода и кряжистые горы, покрытые мшистым зеленым ковром и время от времени - пуф! - взрывающиеся цветными лишайниками городков и деревушек. Тридцать три часа прошлой дороги и мерный гул укачали меня, и я заснула, по-прежнему прижимаясь носом к иллюминатору, и когда открывала глаза, там все так же плыли горы, океан, деревья, деревушки, океан, горы, деревья... а потом снова была жара, и розовая камелия, роняющая цветы ко мне во дворик, и невозможно горячие гнутые стулья, и кресло-качалка, и кусок настоящего ростбифа, и кровать Дерриды.
Я в Санта-Барбаре, друзья мои. Хе-хе.
Очухаюсь от счастья и доклада - напишу.