rochele | стакан воды

Был жаркий летний вечер, я набегалась, наоралась и смертельно хотела пить. Но вокруг не было никого, кто мог бы помочь мне в этом - все дети вместе с воспиталками ушли на дальнюю поляну, дедушка отправился на залив и запер наш домик, не ожидая меня, а бабушки я нигде не могла найти. Тишина и спокойствие висели над детсадовской дачей, и посреди этой непуганой тишины и спокойствия стояла я - с выбившимися из бантов хвостами, раскаленной как у заправского алкоголика глоткой и страшно несчастная в своей внезапной всеобщей покинутости. Срочно требовался стакан воды.
Я прокралась в бабушкин кабинет, в это святилище Гиппократа, куда вход, строго говоря, был заказан, и где в стеклянном шкафу жили шприцы и шпатели, в аптечке перемигивались разноцветные таблетки, а бал правили два стариннейших друга моего летнего детства - ростомер и весы. Я прокралась туда в надежде опустошить графин, но увы! он оказался сух и безвиден, как пустыня Сахара. Во всем, во всем пространстве этого летнего вечера не было ни капли воды; лишь на соседнем столике нагло ухмылялась огромная банка микстуры из подорожника - горького, отвратительного, ненавидимого мною пойла, призванного усмирять кашель.
Первый глоток был блаженством; второй - данью жажде; третий - горьким, отвратительным, ненавидимым мною пойлом.
Я выплеснула свой стакан в раковину и смылась.
Но теперь мне иногда кажется, что в наказание за тот детский мой проступок кто-то то и дело заставляет меня допивать всю горечь до конца, да еще и приговаривает - так надо, это только на пользу.